Родилась 10 февраля 1928 года. В деревне «Завод Калище» Ломоносовского района Ленинградской области. Окончила школу в Лебяжье.

Когда началась война мне было 13 лет. Теплый субботний вечер 21 июня 1941 года. В нашем клубе концерт самодеятельности. Выступали пограничники и молодежь нашей деревни. Ничего не предвещало беды. В клубе собралась почти вся деревня, пограничники, местная ребятня, и мы: моя 16-летняя сестра Валентина, мой 20-летний брат Володя и я 13-летняя девчонка, молодые, красивые, со своими планами о светлом будущем. Но все рухнуло 22 июня.

22-го июня нас разбудил папа и сказал, что скоро будет какое-то срочное сообщение по радио. Радио в нашей деревне весело прямо на улице. Собралось много народу и все ждали страшного сообщения. Тогда я не очень понимала слова «война», и уж тем более не могла знать, что такое голод.Началась мобилизация. Через месяц ушел на фронт брат Володя. Больше мы его не видели. Он писал письма с фронта, их было не много. Помню мама читает письмо, где Володя пишет, что находится под Сталинградом, утром идут в наступление, спят в окопах, не помнит, когда разувались и раздевались. Это было его последнее письмо. Через какое-то время мы получили на него похоронку.

Когда немцы подошли к Воронке и кольцо блокады замкнулось, моя сестра Валентина поехала, против воли отца, в Ломоносовский райвоенкомат: проситься добровольцем на фронт.  Валентину взяли санитаркой, она возила раненых в госпиталь, который располагался в нашей деревне, иногда забегала домой, повидаться с родными.  Позже, когда наши воска погнали немцев прочь с наших краев, Валентина со своим санитарным батальоном ушла на фронт. Была ранена, дошла до Берлина и демобилизовалась домой только в 1946 г.

Наш дом опустел: остались мама, папа и я. В деревне наступила  пугающая тишина. Осталось 2-3 семьи: людей срочно эвакуировали. Наша семья была вынуждена остаться. Мой папа, Иванов Иван Иванович, был военнообязанный, он работал машинистом водокачки, качал воду в паровозы.

Нашей семье сначала выдавали хлебные карточки по 175 граммов на человека, потом по 150 гр., а когда в Ленинграде сгорели Бадаевские склады, мы получали по 125 гр. Хлеба. Было очень тяжело. Я поняла тогда, что значит Голод. Помню мамины глаза, полные слез и отчаяния. Отец отводил свой взгляд от голодных детских глаз.

В Калище было много военных: стояла 35я морская бригада, лыжный батальон, пограничники и два бронепоезда, которые ходили на Воронку, где уже были немцы. Мама стирала маскхалаты и портянки лыжному батальону, я помогала. Военные немного нас подкармливали: давали хлеба, кашу. А я это относила старушкам, которые отказались от эвакуации: работать они не могли, подкармливать их было некому, они остались одни и уже практически умирали с голоду.  Помню, как немецкие самолеты летели бомбить Ленинград. Они летели так низко, что дрожала земля под ногами, их было так много, что казалось неба не видно, только кресты и ужасный гул моторов.

Дом, в котором мы жили, был большой и у нас расположился штаб лыжного батальона. Помню как-то лыжники с разведки пригнали немецкого солдата. Его захватили с другой стороны реки Воронки. После допроса его расстреляли на заднем дворе, закопали за забором нашего дома. Было очень страшно. Перед тем, как погнать немца прочь, всю нось через Финский залив переправляли матросов с Кронштадта, Гогланда, с Сейцкары. Командир, Константин Тараненко, приказал накормить моряков и перед наступлением всем выдать по 100 гр. Водки. Всю ночь мы тогда не спали. Когда уходили войска, командир сказал, что для них сегодняшняя ночь решающая, идут в наступление, может когда и свидимся… В 1952 г Константин Тараненко приехал в гости к отцу. Значит все обошлось. Живой.. Низкий поклон всем участникам и ветеранам Великой Отечественной войны. Вечная память всем, кто не вернулся с того боя.